Мы любим вас, - артеры и фикрайтеры! И зовём всех к нам!
Название: Чудеса случаются
Персонажи/пейринг: Есенин/fem!Достоевский
Жанр: быт, романс
Рейтинг: G
Краткое содержание (саммари): чудеса случаются, когда перестаешь их ждать
Предупреждения: вероятен ООС Есенина
Авторские примечания: автор не уверен, что Есенин ведет себя в жизни так, как ведет в нижеизложенном фике, но он же манипулятор всея социона, вдруг он и так умеет
Они работали в одной фирме, но так и не познакомились толком. Девушка, принятая на должность секретарши несколько месяцев назад, была тихой скромницей, много работала и совершенно, казалось, не интересовалась тем, что творилось за пределами ее рабочей зоны. На самом деле Достоевская наблюдала. Украдкой, ненавязчиво. Знала, как к ней относятся коллеги, знала, как они относятся друг другу и как к ним ко всем относится начальство. Будучи старательной и очень способной, она сразу заслужила уважение в коллективе, хотя ни с кем и не стремилась познакомиться поближе. Гюго поначалу часто звала Достоевскую присоединиться к их компании за обедом или в перерывах на кофе, но девушка вежливо отказывалась, ссылаясь на большой объем работы. А ее-то всегда хватало. Девушка никогда никому не отказывала в помощи, брала дополнительные задания, от которых многие открещивались по тем или иным причинам, и всегда все выполняла в срок.
С Есениным она лично сталкивалась лишь раз, когда обращалась к нему за помощью – что-то случилось с принтером, а спросить было не у кого. В тот вечер Достоевская засиделась в офисе допоздна, а Есенин вынужден был вернуться, потому что забыл ключи от квартиры в кармане форменного пиджака.
читать дальше- Вы еще не ушли? – Есенин озадаченно уставился на стоящую возле принтера с кипой бумаг Достоевскую. – Я думал, что в офисе уже никого нет.
- Я дописывала отчет. Стала делать копии к завтрашнему совещанию, а принтер… сломался, - девушка неловко улыбнулась, поднимая глаза на Есенина. – Вы не могли бы мне помочь?
- Сейчас, одну минуточку, - мужчина зашел в свой кабинет, вынул из кармана ключи и переложил их в куртку, потом вернулся и направился к многострадальному прибору. Не сказать, чтобы он разбирался в технике и мог с ней хоть что-то сделать, но и не сделать ничего он тоже не мог.
- Может, хотите чаю? – робко поинтересовалась Достоевская.
- Кофе, если можно, - машинально отозвался Есенин, осматривая агрегат на предмет поломки. На его счастье, все решалось просто и без лишних усилий - один из проводков отсоединился. Вернув его на законное место и нажав на кнопку включения, Есенин не без удовольствия услышал монотонное жужжание принтера. Совещание было спасено, как, впрочем, и девушка, которая могла, наконец, пойти домой.
- Готово! – мужчина повернулся и, доброжелательно улыбнувшись, небрежным движением поправил немного встрепанные волосы.
- Спасибо, - Достоевская улыбнулась, протягивая Есенину чашку. – Ваш кофе.
- Благодарю, - он кивнул, принимая предложенное, сделал небольшой глоток и бросил взгляд на настенные часы. – Ого, так поздно. Мне уже пора. Да и Вам тоже.
Поставив чашку на стол, Есенин уже направлялся к выходу, когда у него зазвонил телефон. Достоевская, не прислушиваясь специально, услышала обрывки разговора.
- Да, конечно… Да… не сердись… Еду. Все, скоро буду. Давай…
Дверь за Есениным закрылась с тихим стуком.
По долгу службы Есенин не часто пересекался с Достоевской, но при встрече всегда ей приветливо улыбался и кивал. Некоторые сотрудницы решили, что этих проявлений достаточно, чтобы решить, что у Достоевской роман с Есениным. Некоторые особенно наглые особы даже в открытую интересовались, на что девушка неизменно отвечала одно и то же с легкой растерянной улыбкой. Нет, они не встречались. И даже толком не были знакомы.
Приближались новогодние праздники, все кругом только и говорили о том, с кем и где будут отмечать. Работа была отодвинута на задний план, а на передний вышли обсуждения подарков, украшений и креативных идей для костюмов.
Достоевская со вдохом принималась доделывать за коллег их работу – все так усердно просили помочь, что девушка просто не могла отказать. К тому же ей незачем было забивать голову подобными глупостями. Отмечать Новый год она собиралась, как и в несколько предыдущих лет, в гордом одиночестве, а значит, некуда было торопиться и нечего было придумывать. Она часто задерживалась на работе дольше всех, а потом едва успевала на последнюю маршрутку, чтобы добраться до дома.
За две недели до праздника начальник с гордостью в голосе сообщил, что именно Достоевская будет заниматься подготовкой корпоративного вечера. Девушка сдержано улыбнулась, кивнула, соглашаясь, а уж потом, вернувшись на свое рабочее место и обозрев кипу бумаг, заваливших ее стол, устало вздохнула и, позволив себе маленькую слабость, уткнулась лицом в ладони.
- Что-то случилось? – голос говорившего показался Достоевской смутно знакомым.
Она подняла глаза на нечаянного собеседника и растерянно выдохнула. Рядом с ее столом стоял Есенин, держа в руках объемную папку. Невольно девушка подумала, что он тоже принес ей свои недоделанные отчеты, чтоб она уж точно не заскучала, засиживаясь в очередной раз допоздна.
- Нет-нет, все в порядке. Я просто задумалась.
- Вот, - Есенин открыл свою папку, вытащив оттуда несколько документов. – Здесь, здесь и здесь нужно расписаться.
Он положил бумаги перед девушкой, указав, где именно нужно поставить подпись. Достоевская кивнула, оглядела стол на предмет нахождения на нем ручки, но нашла только три карандаша. Недовольно поморщившись, она тут же улыбнулась, принимая найденную коллегой под ворохом разнообразных папок и листов пропажу.
- Спасибо, - Достоевская чуть кивнула, быстро сделала все, что от нее требовалось, и мысленно уже настроилась прописывать сценарий будущего праздника, но Есенин не собирался уходить.
- Вы сегодня снова задержитесь?
- Да, пожалуй, - кивнула девушка, с сожалением осознавая, что это «пожалуй» продлится вплоть до самого Нового года.
- Я могу составить Вам компанию, а потом подвезти до дома, - Сергей доброжелательно улыбнулся, внимательно разглядывая лицо девушки.
- А как же Ваша семья? Жена ревновать не будет?
- Жена? – Есенин недоуменно приподнял брови. - Я не женат. У меня нет детей. И даже собаки нет.
С улыбкой попытался заверить он.
- Понятно, - Достоевская посчитала, что ее меньше всего должно волновать, кто звонил коллеге в тот вечер, когда у нее так не вовремя сломался принтер.
- Ну так как?
- Если Вас это не затруднит…
- Не затруднит, - Есенин не дал девушке договорить. – У меня у самого работы выше крыши, а делать ее. М, знаете, в хорошей компании работа спорится, и раз уж Вы все равно будете здесь допоздна.
- Конечно, - Достоевская кивнула. – Прошу прощения, мне надо работать.
Есенин ушел так же тихо, как и подошел, она даже не заметила. А когда снова подняла взгляд, то увидела лишь недоуменно таращащуюся на нее Гюго, возле которой с открытым ртом стояла Гексли. Значило это только одно – сплетен теперь не избежать. Покачав головой, девушка вернулась к работе, открыла новый документ, напечатала большими буквами по центру «План проведения мероприятия» и принялась его составлять.
Сергей оказался прав, в хорошей компании работа спорилась, идеи не переставали посещать светлую голову, а нудная рутина переставала казаться жевательной резинкой и заканчивалась достаточно быстро. В первые же три вечера Достоевская закончила с самыми важными отчетами и принялась за разработку плана проведения корпоратива.
Празднование Нового года было назначено на вечер субботы, поэтому в пятницу нужно было снова остаться, чтобы подготовить зал. Штирлиц, конечно, сказал, что все необходимое можно доделать и в субботнее утро, однако Достоевская прекрасно понимала, что никто не будет ей помогать, у всех будет полно собственных забот, а успеть все в один день она не сможет просто физически. С начальством она, бесспорно, согласилась, но сама для себя решила, что задержится. Пятница прошла в суматохе, в отделе кадров было больше трескотни, чем реальной работы. Все бегали, мельтешили, смеялись, громко переговаривались, только мрачная Бальзачка сидела поодаль и что-то печатала с самым сосредоточенным видом. Достоевская надеялась, что та все-таки выполняла свою работу, а не была поглощена предстоящей вечеринкой, как и все остальные.
В шесть вечера вся суетливая компания начала собираться домой, гомон то утихал, то возрастал с новой силой, но все же плавно перемещался в сторону двери. Каждый новый стук дверью Достоевская провожала озадаченным взглядом, прикидывая, успеет ли она закончить с украшением зала в срок, и где в офисе можно будет переночевать.
В половину седьмого все затихло, последние сотрудники покинули этаж, и только в кабинете шефа горел свет. Видимо, не только Достоевская решила задержаться. Правда, Штирлиц думал совершенно не о грядущей праздничной вечеринке, но это, в общем-то, и не имело большого значения. Девушка собрала необходимые бумаги в одну папку, подошла к двери и постучала. Дождавшись разрешения, вошла в кабинет, передала все документы начальнику и, получив распоряжение быть свободной, отправилась к себе, собираться. Но не домой, как ей хотелось бы, а украшать зал. Коробки со всем нужным, к счастью, привезли еще утром, так что их хотя бы не нужно было перетаскивать с одного этажа на другой.
Прикинув примерный объем работы, девушка вздохнула. Повесив пальто и сумку на спинку стула, она сняла туфли и жилетку, закатала для большего удобства рукава блузки и принялась за дело. Для начала Достоевская решила проверить работу музыкального центра, а заодно и подбодрить себя, поставив диск с любимой музыкой, который она еще утром захватила из дома. А потом занялась оформлением. Клеить на стены снежинки и фонарики оказалось не так уж и сложно, в какой-то мере это оказалось даже весело и чем-то напомнило ей школьные годы, когда она и ее подруги, состоящие в оргкомитете школы, занимались украшением актового зала и подготовкой новогодней программы как для младшеклассников, таки для своих сверстников. Тогда директор с почетом награждала девочек грамотами у себя в кабинете, а потом на праздничной линейке говорила, как много они сделали для школы и как эта самая школа за все им благодарна. Было приятно, и Достоевская чувствовала, что действительно гордится собой.
- Почему я не сомневался, что увижу Вас здесь? – голос Есенина вывел девушку из забытья, и легкая мечтательная улыбка тотчас пропала с ее лица.
- А Вы почему же не отправились домой?
- Шеф просил задержаться. К счастью, - Есенин взглянул на часы и ободряюще улыбнулся, - к половине девятого он решил, что пора заканчивать, взял домой много бумаг и отчалил, наказав мне проверить перед уходом, все ли со всем в порядке, а потом отправляться отдыхать.
- Вот оно как, - Достоевская понимающе улыбнулась и продолжила вешать гирлянду. – Подайте, пожалуйста, скотч.
- Конечно, - Сергей протянул ей одну из уже нарезанных полосок и стал наблюдать за тем, как девушка пытается прицепить гирлянду посимпатичнее. – Давайте, я Вам помогу.
Сбросив пиджак и сняв обувь, мужчина подкатал рукава рубашки и чуть ослабил галстук. Достоевская уступила ему место на стуле, позволив заняться гирляндой, а сама стала подавать скотч или ножницы, в зависимости от того, что было нужно.
За ни к чему не обязывающим разговором, они справились довольно быстро, затем расставили столы, накрыли их скатертями и водрузили на каждый по массивному, празднично украшенному подсвечнику. Оценив проделанную работу, Достоевская улыбнулась.
- На сегодня, пожалуй, все.
- Все? Жаль, а я только вошел во вкус, - Есенин улыбнулся, так что сложно было сказать, шутит он или говорит всерьез.
В это мгновение заиграла очень красивая, медленная мелодия. Мужчина, затянув галстук и поправив рукава, подошел к Достоевской, протягивая ей руку.
- Потанцуем?
- Сейчас? – девушка недоверчиво покосилась на коллегу, но все же сделала шаг навстречу, приняв приглашение.
Оба были все еще босыми и несколько уставшими, но это не мешало им наслаждаться танцем, который дался им обоим с особой легкостью. Последний раз Достоевская танцевала с мальчиком на выпускном вечере, но ей казалось, будто она делала это только вчера. Движения получались плавными, легкими, никаких неловкостей и заминок не возникало, и где-то внутри растекалось умиротворение. Гюго обязательно бы спросила, не похоже ли это на «бабочек в животе». Мысль об этом вызвала улыбку, и Достоевская еле сдержалась, чтобы не рассмеяться.
- Что такое? – Есенин заглянул ей в глаза. – Я так плохо танцую, что Вам стало смешно?
- Нет, что Вы. Я просто, - девушка не нашлась, что ответить, она просто смотрела в серые, сосредоточенные глаза и улыбалась.
Песня закончилась, проигрыватель с тихим щелчком отключился, и к обоим снова вернулась неловкость. Достоевская отступила на шаг, тотчас принявшись поправлять рукава и одергивать блузку, Есенин замялся, стряхивая с брючины несуществующую пыль.
- Времени уже много. Поедемте домой, - пробормотала девушка, обуваясь и накидывая на плечи пальто.
- Предлагаю перейти на «ты», если это не под строжайшим запретом, конечно, - Сергей подобрал свой пиджак и торопливо всунул ноги в туфли.
- Хорошо, - отозвалась Достоевская, проверяя, на месте ли телефон и ключи.
Уходя, она еще раз окинула пристальным взглядом зал, утвердительно кивнула, будто в чем-то с собой соглашаясь, и отправилась наверх, оставив Есенину закрыть дверь. До дома они добрались уже за полночь.
- Спасибо, что подбросил. Теперь мне не грозит ночевать в офисе, - Достоевская улыбнулась, собираясь открыть дверь, чтобы выйти.
- Не за что, - Есенин кивнул, внимательно ее рассматривая. – Завтра с утра пораньше снова на работу?
- Конечно, нужно все подготовить.
- Помощь нужна?
- Не помешает.
- Тогда я к обеду подъеду, хорошо?
- Да, - девушка улыбнулась и, наконец, отправилась домой, хотя и чувствовала, что отчего-то не хочет расставаться с таким замечательным и приятным собеседником. Но время было уже позднее, да и сама она устала, так что приглашение на кофе следовало отложить до лучших времен.
Вечеринка, так удачно подготовленная Достоевской, прошла на славу, все веселились и зажигали, никто не остался в стороне. И даже обычно хмурая Бальзачка пришла на мероприятие в костюме, чего от нее никто не ожидал. Костюм, конечно, получился мрачноватый, но яркая мишура, накинутая заботливой Гюго на плечи подруги, существенно улучшила ситуацию.
В начале вечера Штирлиц поднял бокал за успешное окончание года, пожелал всем новых творческих свершений и вручил премию всем сотрудникам, а особо отличившимся даже в двойном размере. После чего покинул мероприятие, объяснив это тем, что дела ждать не будут. Достоевская следила за тем, чтобы всем было комфортно, чтобы на столах не заканчивалось шампанское, а вместе с ним и закуски и чтобы никто не скучал. Впрочем, никто скучать и не собирался. Развлечения, конкурсы и шутки никого не оставили равнодушными. Праздник закончился уже довольно поздно ночью, а потом Есенин – единственный непьющий – развез всех по домам.
Достоевская желала уходящим хорошего вечера и приятного отдыха, все время улыбалась и была собой довольна. Когда разошлись последние гости, она занялась уборкой. Подмела конфетти и серпантин, выкинула использованные тарелки, мысленно поблагодарив создателей красивой одноразовой посуды, задула все свечи и протерла столы. Поднялась наверх, чтобы выкинуть мусор, и у входа столкнулась с вернувшимся за ней Есениным.
- Готова?
Достоевская кивнула, чуть улыбнувшись.
- Что бы мы без тебя делали? – Есенин придержал дверь, пропуская девушку внутрь здания.
- Нашли бы кого-нибудь другого, - она пожала плечами, заправив за ухо выбившуюся из прически прядь.
- Хорошо, что у нас есть ты, - мужчина был непреклонен, впрочем, Достоевская с ним спорить не собиралась. Она забрала сумку и пальто, переобулась в сапоги, выключила везде свет, закрыла зал и отправилась на выход, где ее ждал Сергей, переминающийся с ноги на ногу и сжимающий в зубах сигарету.
- Холодно ведь, зашел бы в курилку, - девушка покачала головой, глядя на замерзшего мужчину.
- Ничего, в машине отогреюсь, - тот привычно улыбнулся, выбрасывая окурок и пряча руки в карманы. – Устала?
- Да, немного.
- Но вечеринка удалась на славу. Ты молодец, - Есенин приобнял Достоевскую за плечо и по-дружески чмокнул в щеку, чем вызвал у девушки смущение, подкрасившее щеки легким румянцем.
Пока машина неторопливо скользила по ночному городу, Достоевская задремала, утомленная и довольная одновременно. Подъехав к дому, мужчина тронул ее за плечо.
- Эй, Спящая Красавица, мы уже на месте.
- Ой, - девушка снова смутилась, покраснев. – Я задремала.
- Ничего страшного, - Есенин беззаботно пожал плечами.
- Спасибо, что подвез. Спокойной ночи.
- И тебе, - Сергей помахал удаляющейся девушке рукой.
- До понедельника, - крикнула она ему, тот кивнул головой, в общем-то, не расслышав ее слов за шумом заведенного мотора.
В понедельник Есенин на работу не пришел. Не было его и во вторник. Когда и в среду Достоевская не обнаружила его на рабочем месте, она всерьез обеспокоилась. Спросила у коллег, не знает ли кто, что случилось, на что Гексли сразу же заявила, что Есенин еще в воскресенье улетел в командировку и не вернется до конца январских праздничных каникул. Девушка поблагодарила подругу за информацию и, несколько расстроившись, вернулась к работе. Она хотела пригласить Сергея встретить Новый год вместе с ней. Но теперь придется, как и планировалось еще месяц назад, отмечать праздник в гордом одиночестве да еще и на рабочем месте, лишь бы не чувствовать себя такой одинокой, какой она себя чувствовала каждую новогоднюю ночь, пока пялилась в телевизор и куталась в безразмерный махровый халат и одеяло.
Заметив, что Достоевская чем-то обеспокоена, Гюго попыталась с ней поговорить. Звала в гости, где уже собиралась добрая часть их рабочего коллектива, но девушка вежливо отказалась. Никто не стал настаивать.
Тридцать первого декабря рабочий день был окончен в три часа, все засобирались домой, и уже в десять минут четвертого покинули офис. Даже Штирлиц, любивший поработать подольше, отложил все свои дела и отправился домой, чтобы справить праздник в кругу семьи. Достоевская пожелала ему приятного отдыха, а сама, пообещав, что поработает еще чуть-чуть, осталась одна. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, она с головой погрузилась в работу, правда что-то все никак не клеилось, расчеты оказывались неверными, финансы не распределялись, бизнес-план на следующее полугодие выглядел убого, и вообще, по всем подсчетам, компанию ждало банкротство.
Поняв, что толку от такой работы не будет, Достоевская подошла к окну и стала разглядывать празднично украшенные улицы, торопящихся домой людей, разноцветные машины, выстроенные в несколько рядов и прочно застрявшие в пробках. Начинало смеркаться. Зажглись фонари и многочисленные электрические гирлянды, украшавшие деревья и окна магазинов. В домах напротив засверкали елки, кто-то уже начал запускать фейерверки и поджигать петарды. Морозный воздух пах предвкушением и ожиданием. Праздник сиял и веселился, заглядывая в каждый дом и даря улыбки всякому, кто распахивал для него свои двери.
Достоевская не улыбалась. Она вспоминала детство. Как и многие другие девочки, на утреннике она была наряжена в костюм снежинки. Мальчики, наряженные в большинстве своем зайчиками, читали девочкам стихи, дарили подарки и звали своих снежинок танцевать. Мальчик, который должен был дарить подарок Достоевской, в тот день не пришел на праздник, и она осталась одна. Без подарка и без внимания. Чьи-то сердобольные родители торжественно вручили ей апельсин и жевательную конфету, но праздник был безвозвратно испорчен. Она смотрела на подарок, который должна была подарить заболевшему Гамлету, и не знала, что ей делать. Ей было очень обидно, она плакала.
Сморгнув и тряхнув головой, Достоевская отвернулась от окна. Стало уже совсем темно. С улицы доносились веселые крики и звонкий смех, всем не терпелось поскорее вернуться домой, сесть за праздничный стол, выпить шампанского под бой курантов и отправиться на балкон любоваться фейерверками. Девушке стало холодно. Она зашла в кабинет Штирлица, взяла из его шкафа плед и прилегла на небольшой кожаный диван, стоявший у стены.
Достоевская не знала, сколько проспала, но ее разбудил шум в коридоре. Сев на диване и протерев глаза, она прислушалась – за дверью кабинета действительно происходила какая-то возня. Осторожно встав и попытавшись идти бесшумно, она остановилась у выхода в нерешительности, а потом, подумав, что терять уже нечего, резко шагнула за дверь. Вскинув руку ко рту, чтобы не вскрикнуть, Достоевская замерла.
Посреди офиса стоял Есенин, заиндевевшие волосы и ресницы казались седыми, красные щеки и нос делали взгляд еще задорнее и выразительнее. В руках он держал два бокала и бутылку шампанского.
- Не получился сюрприз, - он растерянно улыбнулся, глядя на девушку.
- Сюрприз? – та недоуменно окинула взглядом офис. У стола стояли два пакета, в одном из них, похоже, была еда, а в другом что-то еще.
- Я должен был сделать все тихо, но… - мужчина развел руками. – Тихо у меня редко когда получается.
- Да уж, - отозвалась все еще дезориентированная Достоевская. – Что ты тут делаешь? Ты же должен был вернуться только после новогодних каникул. И откуда ты узнал, что я здесь?
- А я и не знал. Я приехал к тебе домой, но тебя там не оказалось. Тогда я сразу помчался сюда. Ну, сразу, это громко сказано. Я три часа простоял в пробках, еле успел. У нас есть еще минут двадцать.
- Двадцать?
- Да, до полуночи. Будем праздновать вместе. Новый год, ну? Ты помнишь, какой сегодня день-то? – Есенин помахал ладонью перед лицом Достоевской. Потом взял ее за руку и вывел из кабинета. На столе уже стояли мандарины и конфеты.
- Это так… - девушка улыбнулась, не находя нужных слов.
Решив, что еду можно разобрать и потом, они быстро украсили мониторы гирляндами, налепили на стекла снежинки, зажгли свечи и открыли шампанское.
Достоевская привела себя в порядок, накинула на плечи мишуру, а на голову Есенина водрузила красный праздничный колпак.
Включив телевизор и прослушав речь президента, оба под бой курантов загадали желания и выпили за их исполнение. После Есенин выудил что-то из пакета и торжественно вручил Достоевской. Под слоем оберточной бумаги и огромного банта пряталась коробка, в которой лежала фарфоровая кукла. Та самая ее несбывшаяся мечта, которой ее лишили в далеком детстве по причинам от нее не зависящим.
- Как ты узнал? – изумленно прошептала Достоевская.
- Ммм, пусть это останется моей маленькой тайной, - Есенин улыбнулся.
- Спасибо, - девушка порывисто обняла Сергея, тихо смеясь. – Спасибо тебе огромное.
- Не стоит, я хотел сделать тебе приятное, - мужчина погладил Достоевскую по спине.
- Но для тебя у меня ничего нет, - девушка отпрянула, чуть смутившись.
- Радость, искрящаяся в твоих глазах, лучший подарок.
В первый раз за долгие годы Достоевская не чувствовала себя потерянной и одинокой. Она снова поверила в то, что чудеса случаются. И больше никогда не теряла эту веру, ведь чудеса не ограничивались одной лишь новогодней ночью.
Персонажи/пейринг: Есенин/fem!Достоевский
Жанр: быт, романс
Рейтинг: G
Краткое содержание (саммари): чудеса случаются, когда перестаешь их ждать
Предупреждения: вероятен ООС Есенина
Авторские примечания: автор не уверен, что Есенин ведет себя в жизни так, как ведет в нижеизложенном фике, но он же манипулятор всея социона, вдруг он и так умеет
Они работали в одной фирме, но так и не познакомились толком. Девушка, принятая на должность секретарши несколько месяцев назад, была тихой скромницей, много работала и совершенно, казалось, не интересовалась тем, что творилось за пределами ее рабочей зоны. На самом деле Достоевская наблюдала. Украдкой, ненавязчиво. Знала, как к ней относятся коллеги, знала, как они относятся друг другу и как к ним ко всем относится начальство. Будучи старательной и очень способной, она сразу заслужила уважение в коллективе, хотя ни с кем и не стремилась познакомиться поближе. Гюго поначалу часто звала Достоевскую присоединиться к их компании за обедом или в перерывах на кофе, но девушка вежливо отказывалась, ссылаясь на большой объем работы. А ее-то всегда хватало. Девушка никогда никому не отказывала в помощи, брала дополнительные задания, от которых многие открещивались по тем или иным причинам, и всегда все выполняла в срок.
С Есениным она лично сталкивалась лишь раз, когда обращалась к нему за помощью – что-то случилось с принтером, а спросить было не у кого. В тот вечер Достоевская засиделась в офисе допоздна, а Есенин вынужден был вернуться, потому что забыл ключи от квартиры в кармане форменного пиджака.
читать дальше- Вы еще не ушли? – Есенин озадаченно уставился на стоящую возле принтера с кипой бумаг Достоевскую. – Я думал, что в офисе уже никого нет.
- Я дописывала отчет. Стала делать копии к завтрашнему совещанию, а принтер… сломался, - девушка неловко улыбнулась, поднимая глаза на Есенина. – Вы не могли бы мне помочь?
- Сейчас, одну минуточку, - мужчина зашел в свой кабинет, вынул из кармана ключи и переложил их в куртку, потом вернулся и направился к многострадальному прибору. Не сказать, чтобы он разбирался в технике и мог с ней хоть что-то сделать, но и не сделать ничего он тоже не мог.
- Может, хотите чаю? – робко поинтересовалась Достоевская.
- Кофе, если можно, - машинально отозвался Есенин, осматривая агрегат на предмет поломки. На его счастье, все решалось просто и без лишних усилий - один из проводков отсоединился. Вернув его на законное место и нажав на кнопку включения, Есенин не без удовольствия услышал монотонное жужжание принтера. Совещание было спасено, как, впрочем, и девушка, которая могла, наконец, пойти домой.
- Готово! – мужчина повернулся и, доброжелательно улыбнувшись, небрежным движением поправил немного встрепанные волосы.
- Спасибо, - Достоевская улыбнулась, протягивая Есенину чашку. – Ваш кофе.
- Благодарю, - он кивнул, принимая предложенное, сделал небольшой глоток и бросил взгляд на настенные часы. – Ого, так поздно. Мне уже пора. Да и Вам тоже.
Поставив чашку на стол, Есенин уже направлялся к выходу, когда у него зазвонил телефон. Достоевская, не прислушиваясь специально, услышала обрывки разговора.
- Да, конечно… Да… не сердись… Еду. Все, скоро буду. Давай…
Дверь за Есениным закрылась с тихим стуком.
По долгу службы Есенин не часто пересекался с Достоевской, но при встрече всегда ей приветливо улыбался и кивал. Некоторые сотрудницы решили, что этих проявлений достаточно, чтобы решить, что у Достоевской роман с Есениным. Некоторые особенно наглые особы даже в открытую интересовались, на что девушка неизменно отвечала одно и то же с легкой растерянной улыбкой. Нет, они не встречались. И даже толком не были знакомы.
Приближались новогодние праздники, все кругом только и говорили о том, с кем и где будут отмечать. Работа была отодвинута на задний план, а на передний вышли обсуждения подарков, украшений и креативных идей для костюмов.
Достоевская со вдохом принималась доделывать за коллег их работу – все так усердно просили помочь, что девушка просто не могла отказать. К тому же ей незачем было забивать голову подобными глупостями. Отмечать Новый год она собиралась, как и в несколько предыдущих лет, в гордом одиночестве, а значит, некуда было торопиться и нечего было придумывать. Она часто задерживалась на работе дольше всех, а потом едва успевала на последнюю маршрутку, чтобы добраться до дома.
За две недели до праздника начальник с гордостью в голосе сообщил, что именно Достоевская будет заниматься подготовкой корпоративного вечера. Девушка сдержано улыбнулась, кивнула, соглашаясь, а уж потом, вернувшись на свое рабочее место и обозрев кипу бумаг, заваливших ее стол, устало вздохнула и, позволив себе маленькую слабость, уткнулась лицом в ладони.
- Что-то случилось? – голос говорившего показался Достоевской смутно знакомым.
Она подняла глаза на нечаянного собеседника и растерянно выдохнула. Рядом с ее столом стоял Есенин, держа в руках объемную папку. Невольно девушка подумала, что он тоже принес ей свои недоделанные отчеты, чтоб она уж точно не заскучала, засиживаясь в очередной раз допоздна.
- Нет-нет, все в порядке. Я просто задумалась.
- Вот, - Есенин открыл свою папку, вытащив оттуда несколько документов. – Здесь, здесь и здесь нужно расписаться.
Он положил бумаги перед девушкой, указав, где именно нужно поставить подпись. Достоевская кивнула, оглядела стол на предмет нахождения на нем ручки, но нашла только три карандаша. Недовольно поморщившись, она тут же улыбнулась, принимая найденную коллегой под ворохом разнообразных папок и листов пропажу.
- Спасибо, - Достоевская чуть кивнула, быстро сделала все, что от нее требовалось, и мысленно уже настроилась прописывать сценарий будущего праздника, но Есенин не собирался уходить.
- Вы сегодня снова задержитесь?
- Да, пожалуй, - кивнула девушка, с сожалением осознавая, что это «пожалуй» продлится вплоть до самого Нового года.
- Я могу составить Вам компанию, а потом подвезти до дома, - Сергей доброжелательно улыбнулся, внимательно разглядывая лицо девушки.
- А как же Ваша семья? Жена ревновать не будет?
- Жена? – Есенин недоуменно приподнял брови. - Я не женат. У меня нет детей. И даже собаки нет.
С улыбкой попытался заверить он.
- Понятно, - Достоевская посчитала, что ее меньше всего должно волновать, кто звонил коллеге в тот вечер, когда у нее так не вовремя сломался принтер.
- Ну так как?
- Если Вас это не затруднит…
- Не затруднит, - Есенин не дал девушке договорить. – У меня у самого работы выше крыши, а делать ее. М, знаете, в хорошей компании работа спорится, и раз уж Вы все равно будете здесь допоздна.
- Конечно, - Достоевская кивнула. – Прошу прощения, мне надо работать.
Есенин ушел так же тихо, как и подошел, она даже не заметила. А когда снова подняла взгляд, то увидела лишь недоуменно таращащуюся на нее Гюго, возле которой с открытым ртом стояла Гексли. Значило это только одно – сплетен теперь не избежать. Покачав головой, девушка вернулась к работе, открыла новый документ, напечатала большими буквами по центру «План проведения мероприятия» и принялась его составлять.
Сергей оказался прав, в хорошей компании работа спорилась, идеи не переставали посещать светлую голову, а нудная рутина переставала казаться жевательной резинкой и заканчивалась достаточно быстро. В первые же три вечера Достоевская закончила с самыми важными отчетами и принялась за разработку плана проведения корпоратива.
Празднование Нового года было назначено на вечер субботы, поэтому в пятницу нужно было снова остаться, чтобы подготовить зал. Штирлиц, конечно, сказал, что все необходимое можно доделать и в субботнее утро, однако Достоевская прекрасно понимала, что никто не будет ей помогать, у всех будет полно собственных забот, а успеть все в один день она не сможет просто физически. С начальством она, бесспорно, согласилась, но сама для себя решила, что задержится. Пятница прошла в суматохе, в отделе кадров было больше трескотни, чем реальной работы. Все бегали, мельтешили, смеялись, громко переговаривались, только мрачная Бальзачка сидела поодаль и что-то печатала с самым сосредоточенным видом. Достоевская надеялась, что та все-таки выполняла свою работу, а не была поглощена предстоящей вечеринкой, как и все остальные.
В шесть вечера вся суетливая компания начала собираться домой, гомон то утихал, то возрастал с новой силой, но все же плавно перемещался в сторону двери. Каждый новый стук дверью Достоевская провожала озадаченным взглядом, прикидывая, успеет ли она закончить с украшением зала в срок, и где в офисе можно будет переночевать.
В половину седьмого все затихло, последние сотрудники покинули этаж, и только в кабинете шефа горел свет. Видимо, не только Достоевская решила задержаться. Правда, Штирлиц думал совершенно не о грядущей праздничной вечеринке, но это, в общем-то, и не имело большого значения. Девушка собрала необходимые бумаги в одну папку, подошла к двери и постучала. Дождавшись разрешения, вошла в кабинет, передала все документы начальнику и, получив распоряжение быть свободной, отправилась к себе, собираться. Но не домой, как ей хотелось бы, а украшать зал. Коробки со всем нужным, к счастью, привезли еще утром, так что их хотя бы не нужно было перетаскивать с одного этажа на другой.
Прикинув примерный объем работы, девушка вздохнула. Повесив пальто и сумку на спинку стула, она сняла туфли и жилетку, закатала для большего удобства рукава блузки и принялась за дело. Для начала Достоевская решила проверить работу музыкального центра, а заодно и подбодрить себя, поставив диск с любимой музыкой, который она еще утром захватила из дома. А потом занялась оформлением. Клеить на стены снежинки и фонарики оказалось не так уж и сложно, в какой-то мере это оказалось даже весело и чем-то напомнило ей школьные годы, когда она и ее подруги, состоящие в оргкомитете школы, занимались украшением актового зала и подготовкой новогодней программы как для младшеклассников, таки для своих сверстников. Тогда директор с почетом награждала девочек грамотами у себя в кабинете, а потом на праздничной линейке говорила, как много они сделали для школы и как эта самая школа за все им благодарна. Было приятно, и Достоевская чувствовала, что действительно гордится собой.
- Почему я не сомневался, что увижу Вас здесь? – голос Есенина вывел девушку из забытья, и легкая мечтательная улыбка тотчас пропала с ее лица.
- А Вы почему же не отправились домой?
- Шеф просил задержаться. К счастью, - Есенин взглянул на часы и ободряюще улыбнулся, - к половине девятого он решил, что пора заканчивать, взял домой много бумаг и отчалил, наказав мне проверить перед уходом, все ли со всем в порядке, а потом отправляться отдыхать.
- Вот оно как, - Достоевская понимающе улыбнулась и продолжила вешать гирлянду. – Подайте, пожалуйста, скотч.
- Конечно, - Сергей протянул ей одну из уже нарезанных полосок и стал наблюдать за тем, как девушка пытается прицепить гирлянду посимпатичнее. – Давайте, я Вам помогу.
Сбросив пиджак и сняв обувь, мужчина подкатал рукава рубашки и чуть ослабил галстук. Достоевская уступила ему место на стуле, позволив заняться гирляндой, а сама стала подавать скотч или ножницы, в зависимости от того, что было нужно.
За ни к чему не обязывающим разговором, они справились довольно быстро, затем расставили столы, накрыли их скатертями и водрузили на каждый по массивному, празднично украшенному подсвечнику. Оценив проделанную работу, Достоевская улыбнулась.
- На сегодня, пожалуй, все.
- Все? Жаль, а я только вошел во вкус, - Есенин улыбнулся, так что сложно было сказать, шутит он или говорит всерьез.
В это мгновение заиграла очень красивая, медленная мелодия. Мужчина, затянув галстук и поправив рукава, подошел к Достоевской, протягивая ей руку.
- Потанцуем?
- Сейчас? – девушка недоверчиво покосилась на коллегу, но все же сделала шаг навстречу, приняв приглашение.
Оба были все еще босыми и несколько уставшими, но это не мешало им наслаждаться танцем, который дался им обоим с особой легкостью. Последний раз Достоевская танцевала с мальчиком на выпускном вечере, но ей казалось, будто она делала это только вчера. Движения получались плавными, легкими, никаких неловкостей и заминок не возникало, и где-то внутри растекалось умиротворение. Гюго обязательно бы спросила, не похоже ли это на «бабочек в животе». Мысль об этом вызвала улыбку, и Достоевская еле сдержалась, чтобы не рассмеяться.
- Что такое? – Есенин заглянул ей в глаза. – Я так плохо танцую, что Вам стало смешно?
- Нет, что Вы. Я просто, - девушка не нашлась, что ответить, она просто смотрела в серые, сосредоточенные глаза и улыбалась.
Песня закончилась, проигрыватель с тихим щелчком отключился, и к обоим снова вернулась неловкость. Достоевская отступила на шаг, тотчас принявшись поправлять рукава и одергивать блузку, Есенин замялся, стряхивая с брючины несуществующую пыль.
- Времени уже много. Поедемте домой, - пробормотала девушка, обуваясь и накидывая на плечи пальто.
- Предлагаю перейти на «ты», если это не под строжайшим запретом, конечно, - Сергей подобрал свой пиджак и торопливо всунул ноги в туфли.
- Хорошо, - отозвалась Достоевская, проверяя, на месте ли телефон и ключи.
Уходя, она еще раз окинула пристальным взглядом зал, утвердительно кивнула, будто в чем-то с собой соглашаясь, и отправилась наверх, оставив Есенину закрыть дверь. До дома они добрались уже за полночь.
- Спасибо, что подбросил. Теперь мне не грозит ночевать в офисе, - Достоевская улыбнулась, собираясь открыть дверь, чтобы выйти.
- Не за что, - Есенин кивнул, внимательно ее рассматривая. – Завтра с утра пораньше снова на работу?
- Конечно, нужно все подготовить.
- Помощь нужна?
- Не помешает.
- Тогда я к обеду подъеду, хорошо?
- Да, - девушка улыбнулась и, наконец, отправилась домой, хотя и чувствовала, что отчего-то не хочет расставаться с таким замечательным и приятным собеседником. Но время было уже позднее, да и сама она устала, так что приглашение на кофе следовало отложить до лучших времен.
Вечеринка, так удачно подготовленная Достоевской, прошла на славу, все веселились и зажигали, никто не остался в стороне. И даже обычно хмурая Бальзачка пришла на мероприятие в костюме, чего от нее никто не ожидал. Костюм, конечно, получился мрачноватый, но яркая мишура, накинутая заботливой Гюго на плечи подруги, существенно улучшила ситуацию.
В начале вечера Штирлиц поднял бокал за успешное окончание года, пожелал всем новых творческих свершений и вручил премию всем сотрудникам, а особо отличившимся даже в двойном размере. После чего покинул мероприятие, объяснив это тем, что дела ждать не будут. Достоевская следила за тем, чтобы всем было комфортно, чтобы на столах не заканчивалось шампанское, а вместе с ним и закуски и чтобы никто не скучал. Впрочем, никто скучать и не собирался. Развлечения, конкурсы и шутки никого не оставили равнодушными. Праздник закончился уже довольно поздно ночью, а потом Есенин – единственный непьющий – развез всех по домам.
Достоевская желала уходящим хорошего вечера и приятного отдыха, все время улыбалась и была собой довольна. Когда разошлись последние гости, она занялась уборкой. Подмела конфетти и серпантин, выкинула использованные тарелки, мысленно поблагодарив создателей красивой одноразовой посуды, задула все свечи и протерла столы. Поднялась наверх, чтобы выкинуть мусор, и у входа столкнулась с вернувшимся за ней Есениным.
- Готова?
Достоевская кивнула, чуть улыбнувшись.
- Что бы мы без тебя делали? – Есенин придержал дверь, пропуская девушку внутрь здания.
- Нашли бы кого-нибудь другого, - она пожала плечами, заправив за ухо выбившуюся из прически прядь.
- Хорошо, что у нас есть ты, - мужчина был непреклонен, впрочем, Достоевская с ним спорить не собиралась. Она забрала сумку и пальто, переобулась в сапоги, выключила везде свет, закрыла зал и отправилась на выход, где ее ждал Сергей, переминающийся с ноги на ногу и сжимающий в зубах сигарету.
- Холодно ведь, зашел бы в курилку, - девушка покачала головой, глядя на замерзшего мужчину.
- Ничего, в машине отогреюсь, - тот привычно улыбнулся, выбрасывая окурок и пряча руки в карманы. – Устала?
- Да, немного.
- Но вечеринка удалась на славу. Ты молодец, - Есенин приобнял Достоевскую за плечо и по-дружески чмокнул в щеку, чем вызвал у девушки смущение, подкрасившее щеки легким румянцем.
Пока машина неторопливо скользила по ночному городу, Достоевская задремала, утомленная и довольная одновременно. Подъехав к дому, мужчина тронул ее за плечо.
- Эй, Спящая Красавица, мы уже на месте.
- Ой, - девушка снова смутилась, покраснев. – Я задремала.
- Ничего страшного, - Есенин беззаботно пожал плечами.
- Спасибо, что подвез. Спокойной ночи.
- И тебе, - Сергей помахал удаляющейся девушке рукой.
- До понедельника, - крикнула она ему, тот кивнул головой, в общем-то, не расслышав ее слов за шумом заведенного мотора.
В понедельник Есенин на работу не пришел. Не было его и во вторник. Когда и в среду Достоевская не обнаружила его на рабочем месте, она всерьез обеспокоилась. Спросила у коллег, не знает ли кто, что случилось, на что Гексли сразу же заявила, что Есенин еще в воскресенье улетел в командировку и не вернется до конца январских праздничных каникул. Девушка поблагодарила подругу за информацию и, несколько расстроившись, вернулась к работе. Она хотела пригласить Сергея встретить Новый год вместе с ней. Но теперь придется, как и планировалось еще месяц назад, отмечать праздник в гордом одиночестве да еще и на рабочем месте, лишь бы не чувствовать себя такой одинокой, какой она себя чувствовала каждую новогоднюю ночь, пока пялилась в телевизор и куталась в безразмерный махровый халат и одеяло.
Заметив, что Достоевская чем-то обеспокоена, Гюго попыталась с ней поговорить. Звала в гости, где уже собиралась добрая часть их рабочего коллектива, но девушка вежливо отказалась. Никто не стал настаивать.
Тридцать первого декабря рабочий день был окончен в три часа, все засобирались домой, и уже в десять минут четвертого покинули офис. Даже Штирлиц, любивший поработать подольше, отложил все свои дела и отправился домой, чтобы справить праздник в кругу семьи. Достоевская пожелала ему приятного отдыха, а сама, пообещав, что поработает еще чуть-чуть, осталась одна. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, она с головой погрузилась в работу, правда что-то все никак не клеилось, расчеты оказывались неверными, финансы не распределялись, бизнес-план на следующее полугодие выглядел убого, и вообще, по всем подсчетам, компанию ждало банкротство.
Поняв, что толку от такой работы не будет, Достоевская подошла к окну и стала разглядывать празднично украшенные улицы, торопящихся домой людей, разноцветные машины, выстроенные в несколько рядов и прочно застрявшие в пробках. Начинало смеркаться. Зажглись фонари и многочисленные электрические гирлянды, украшавшие деревья и окна магазинов. В домах напротив засверкали елки, кто-то уже начал запускать фейерверки и поджигать петарды. Морозный воздух пах предвкушением и ожиданием. Праздник сиял и веселился, заглядывая в каждый дом и даря улыбки всякому, кто распахивал для него свои двери.
Достоевская не улыбалась. Она вспоминала детство. Как и многие другие девочки, на утреннике она была наряжена в костюм снежинки. Мальчики, наряженные в большинстве своем зайчиками, читали девочкам стихи, дарили подарки и звали своих снежинок танцевать. Мальчик, который должен был дарить подарок Достоевской, в тот день не пришел на праздник, и она осталась одна. Без подарка и без внимания. Чьи-то сердобольные родители торжественно вручили ей апельсин и жевательную конфету, но праздник был безвозвратно испорчен. Она смотрела на подарок, который должна была подарить заболевшему Гамлету, и не знала, что ей делать. Ей было очень обидно, она плакала.
Сморгнув и тряхнув головой, Достоевская отвернулась от окна. Стало уже совсем темно. С улицы доносились веселые крики и звонкий смех, всем не терпелось поскорее вернуться домой, сесть за праздничный стол, выпить шампанского под бой курантов и отправиться на балкон любоваться фейерверками. Девушке стало холодно. Она зашла в кабинет Штирлица, взяла из его шкафа плед и прилегла на небольшой кожаный диван, стоявший у стены.
Достоевская не знала, сколько проспала, но ее разбудил шум в коридоре. Сев на диване и протерев глаза, она прислушалась – за дверью кабинета действительно происходила какая-то возня. Осторожно встав и попытавшись идти бесшумно, она остановилась у выхода в нерешительности, а потом, подумав, что терять уже нечего, резко шагнула за дверь. Вскинув руку ко рту, чтобы не вскрикнуть, Достоевская замерла.
Посреди офиса стоял Есенин, заиндевевшие волосы и ресницы казались седыми, красные щеки и нос делали взгляд еще задорнее и выразительнее. В руках он держал два бокала и бутылку шампанского.
- Не получился сюрприз, - он растерянно улыбнулся, глядя на девушку.
- Сюрприз? – та недоуменно окинула взглядом офис. У стола стояли два пакета, в одном из них, похоже, была еда, а в другом что-то еще.
- Я должен был сделать все тихо, но… - мужчина развел руками. – Тихо у меня редко когда получается.
- Да уж, - отозвалась все еще дезориентированная Достоевская. – Что ты тут делаешь? Ты же должен был вернуться только после новогодних каникул. И откуда ты узнал, что я здесь?
- А я и не знал. Я приехал к тебе домой, но тебя там не оказалось. Тогда я сразу помчался сюда. Ну, сразу, это громко сказано. Я три часа простоял в пробках, еле успел. У нас есть еще минут двадцать.
- Двадцать?
- Да, до полуночи. Будем праздновать вместе. Новый год, ну? Ты помнишь, какой сегодня день-то? – Есенин помахал ладонью перед лицом Достоевской. Потом взял ее за руку и вывел из кабинета. На столе уже стояли мандарины и конфеты.
- Это так… - девушка улыбнулась, не находя нужных слов.
Решив, что еду можно разобрать и потом, они быстро украсили мониторы гирляндами, налепили на стекла снежинки, зажгли свечи и открыли шампанское.
Достоевская привела себя в порядок, накинула на плечи мишуру, а на голову Есенина водрузила красный праздничный колпак.
Включив телевизор и прослушав речь президента, оба под бой курантов загадали желания и выпили за их исполнение. После Есенин выудил что-то из пакета и торжественно вручил Достоевской. Под слоем оберточной бумаги и огромного банта пряталась коробка, в которой лежала фарфоровая кукла. Та самая ее несбывшаяся мечта, которой ее лишили в далеком детстве по причинам от нее не зависящим.
- Как ты узнал? – изумленно прошептала Достоевская.
- Ммм, пусть это останется моей маленькой тайной, - Есенин улыбнулся.
- Спасибо, - девушка порывисто обняла Сергея, тихо смеясь. – Спасибо тебе огромное.
- Не стоит, я хотел сделать тебе приятное, - мужчина погладил Достоевскую по спине.
- Но для тебя у меня ничего нет, - девушка отпрянула, чуть смутившись.
- Радость, искрящаяся в твоих глазах, лучший подарок.
В первый раз за долгие годы Достоевская не чувствовала себя потерянной и одинокой. Она снова поверила в то, что чудеса случаются. И больше никогда не теряла эту веру, ведь чудеса не ограничивались одной лишь новогодней ночью.
Вопрос: Выберите подходящую номинацию
| 1. Самый оригинальный сюжет | 1 | (12.5%) | |
| 2. Лучшее раскрытие характеров и отношений | 2 | (25%) | |
| 3. Кнопка - хочу видеть результаты | 5 | (62.5%) | |
| Всего: | 8 | ||
@темы: фанфики, 2012, Достоевский, Рождественские сказки, Есенин
-
-
25.12.2012 в 16:22Есенин и Достоевский... наиболее знакомые мне ТИМы, ибо с одним живу, а вторые облепляют меня, как мухи варенье. От чего могу сказать, что Достоевская вам удалась прекрасно, очень вхарактерно... живая, настоящая. О Есенине судить сложно. Как мне показалось, характер соблюдён, но я не так хорошо знаю соционику, как хотелось бы, а от того не могу сказать наверняка. По крайне мере, с любым другим ТИМом он у меня не ассоциируется.
Единственное, что хочется отметить из недостатков - это "31 января". Возможно, имелось введу "декабря"? Уж очень эта небольшая ошибка здесь не к месту, я с интересом читал, пока не запнулся об неё. И словно прежнее настроение из-за неё улетучилось. Тем ни менее, я дочитал до конца.
Улыбка неосознанно появилась на губах.
Дело в том, что, когда я читаю, я целиком ухожу в произведение, представляю героев живыми, или даже себя в качестве одного из них. И эта небольшая история оставила у меня на душе приятный след.
Я ещё пока не читал оставшиеся три работы (читаю с первой и сразу пишу комментарии, по свежим следом, так сказать), но у этой, если не будет чего-либо интереснее, я, на данный момент, стою перед сложным выбором. Работа неплохо подходит на обе номинации. Спасибо за интересный фанфик)
~ Немного неТИМичный комментарий от Напа.
-
-
27.12.2012 в 09:25-
-
27.12.2012 в 23:38Единственное, что хочется отметить из недостатков - это "31 января". Возможно, имелось введу "декабря"?
Да, действительно. Речь шла о декабре. Как-то такая мелочь вообще проскользнула мимо глаз. Но спасибо, что заметили. Все в тексте поправили.
Очень рад, что Вам понравилась моя работа.
Еще раз спасибо.
Асвиар, спасибо за мнение. Очень приятно знать, что старался не зря.
-
-
29.12.2012 в 20:30-
-
29.12.2012 в 20:35