Название: “Изгнание пустоты”
Персонажи/пейринг: Штирлиц/fem!Достоевский
Жанр: angst, romance, psy
Рейтинг: G
Краткое содержание(саммари): каждое утро он просыпается
Предупреждения: психологически тяжелый для восприятия текст
Тема: рутинаОчередной понедельник, когда нужно встать, умыться, ровно повесить полотенце и погладить рубашку. Ещё неплохо было бы успеть позавтракать, но, скорее всего, придется ждать до ланча в офисе, потому что времени с утра особенно и нет, равно как и аппетита.
- Погоди, - голос тихий, спокойный, но в нем чувствуется то, отчего хочется остановиться и замереть даже, чтобы не пропустить ни слова из сказанного. Однако слов больше нет, а вот шелест за спиной и тихие шаги означают только то, что должны означать – она подходит и помогает завязать галстук.
- Ты умеешь абсолютно все? – отчего-то улыбается он и заинтересованно смотрит на очертания округлых бедер под своей рубашкой, которую она надела, не желая, очевидно, возвращаться к привычной для себя пока одежде.
- Я умею только то, что может пригодиться в жизни, - она как ни в чем не бывало пожимает плечами, и даже это у неё получается легко и просто.
читать дальшеОна очень простая, иногда ему кажется, что даже до ужаса. Она похожа на серую мышку, которая день изо дня трудится для себя, обустраивает свою норку и жизнь. У неё небольшая квартира, но она определенно знала, как все в ней обустроить так, чтобы было идеально. С её бельем примерно та же история – она всегда знает, какого цвета, формы, фактуры должно быть её белье, чтобы оно сидело как влитое, не скрывая достоинств и не показывая недостатков. При любой попытке анализировать её у него абсолютно ничего не выходит, и это тот редкий случай, когда он не злится из-за отсутствия способности здраво размышлять.
- Тебе очень многое может пригодиться, - чуть глумливо произносит он, но она-то понимает: это не издевка – восхищение.
Именно такие кроткие улыбки удаются ей лучше всего, она не любит широко улыбаться.
- И именно поэтому я умею очень многое, - соглашается.
Он поправляет манжеты и стряхивает невидимую пыль с рукава, не зная, что должен сказать, чтобы не обидеть и не давать обещаний. Он не любит давать обещания, а ей они не нужны. Она приподнимается на носочках и нежно, как-то даже совершенно по-детски целует его в щеку. Её поцелуи никогда не бывают слышны, и ему это, пожалуй, нравится. Ещё полминуты он приобнимает её за талию, чуть поглаживает по спине, а потом улыбается на её «Тебе уже пора».
Когда он выходит из дома, оглядывается на окно и ловит её взгляд, улыбается. Потом он машет рукой и быстрым шагом идет к машине.
Проезжая мимо цветочного, он думает, что, пожалуй, ей понравятся розы. Она вообще никогда не говорила, любит ли цветы, да и не было у них достаточно для этого времени, но он решает, что на обратном пути обязательно купит ей розы, а, может, лилии. Он думает о ней, пытается провести аналогию с цветком. Сдается только после десяти минут бездумного рассматривания номера машины впереди. Она – женщина, а не цветок, зачем пытаться?
Он думает о ней на работе, когда, наконец-то, пьет кофе. Он думает о ней, когда не получается толком написать отчет. Он вспоминает её, когда уборщик поливает цветы в его кабинете.
В цветочном он покупает фиалку в небольшом горшочке – совершенно простом и обычном, как она сама. Удивляется, как такой красивый цветок может расти в таких обычных условиях, только когда он выходит из магазина, понимает, что нашел, наконец, идеальное сравнение. Домой он приезжает около восьми.
Открытая с утра форточка, чашка недопитого чая на столе, полупустой холодильник – привычная картина каждого вечера. Он знает эту квартиру до последнего миллиметра, иногда ему кажется, что здесь оживают призраки, иногда эти призраки с ним живут.
Её нигде нет. Не только в квартире – вообще во Вселенной.
Он думает о своей жизни, мерно потягивая глинтвейн из большой чашки, где-то на фоне едва слышно работает кондиционер. Ему нравится такая жизнь, но от острой нехватки чего-то волшебного он несчастлив. Он был бы не против некоторых изменений в жизни, но слишком устал искать что-то новое.
Дверь закрывается с негромким хлопком, потом слышен звон ключей и негромкий стук каблуков. Он задремал в кресле, и она улыбается, замечая его. Забирает кружку, думает, что глинтвейн был хорошей идеей и планирует сама его попробовать. Замеченный на кухонном подоконнике цветок ставит на стол и чуть поглаживает подушечками пальцев, улыбаясь. Потом идет будить его ласковым поцелуем в макушку.
- Ты правда здесь? – спрашивает он, отчаянно желая услышать положительный ответ.
Она смотрит чуть грустно и задумчиво, инстинктивно тянется к ласкающей её щеку руке и кивает.
- Тебе было плохо, - замечает, словно между делом.
Он пожимает плечами и тянет её к себе на колени. Она обнимает его голову руками и прижимает к своей груди, нежно гладит, едва-едва улыбаясь уголками губ.
Он сжимает её в объятиях так сильно, словно боится, что она растает.
- Я правда здесь, - шепчет она.
Он кивает, целуя её в плечо.
Рутина его жизни вмиг оказывается самой прекрасной историей на свете. Вплоть до следующего утра и новой недопитой чашки чая. Он знает это, но беззастенчиво отбрасывает в сторону. Об этом можно подумать и завтра, а сейчас он просто счастлив.